Пришли по-английски

Энн Уильямсон посетила в Озерах ткацкую фабрику своего прадеда и место крешение своей бабушки

Давным-давно недалеко от излучины Оки, там где сейчас Каширская ГРЭС и красивые сосны на высоком берегу, была багратионовская вотчина — маленькая деревушка Озерки. В 1830-х местные богачи-крестьяне Моргуновы и Щербаковы основали там первые ткацкие мануфактуры. Позже крестьянам предложили выкупиться вместе с землей, и богачи выкупили не только себя, но и соседей, а за плату взяли у соседей их землю. И уже в 60-х на крупных территориях развернули фабрики. Немногим раньше в далекой Англии родился маленький Джон Мэтью Фрост. И рос он вместе с фабрикой Щербаковых: учился шнуровать английские ботинки, а российское производство прирастало новыми цехами, Фрост изучал язык, а фабрика перенимала опыт Запада и меняла ручной труд на паровое оборудование. А затем Фрост на фабрику приехал лично. Построил новое здание и стал талантливым управляющим. Подробности его жизни и пытались выяснить Энн Уильямсон и преемники Щербаковской фабрики — сотрудники индустриального парка «Озеры».

Англичанке устроили торжественный прием и обед, гуляли по производственной площадке, заходили в храм, в краеведческий музей, для Энн Уильямсон переводили историю Озер на английский, и сотрудники Индустриального парка говорили: «Важно знать, что тут было до нас, мы же не на пустом месте живем».

 

  

 

 

Конечно, гостья, которой не 25, а все 70, и которая ни разу не была в России, не просто так приехала в дальнее Подмосковье. Сначала Энн женила сына на русской девушке, и на свадьбе заговорили о русских корнях, которыми заинтересовались новые родственники — интеллигентные москвичи и охотники до истории. Потом Энн засобиралась с группой в Петербург, и новые родственники — семья Смирновых — предложили заодно заехать к ним погостить в Москву. Ну и сразу на фабрику Щербакова, где ее прадед Фрост крестил дочерей. Энн немного не поняла, предположила, что фабрика находится в Москве. Чуть ли не рядом с домом. Ну и согласилась. 

Выяснилось, что англичанка Джоне Фросте почти ничего не знает. Зато у нее есть фотографии и старое свидетельство о крещении прабабки Агнессы. А у преемников щербаковской фабрики — выписки из архивов и краевед Максим Муромский. В старом храме, том самом, где крестили маленьких англичан, вся компания по кусочкам восстанавливала историю. Оказалось, что Джон Мэтью Фрост звался Иваном Матвеевичем Фиростом и имел должность «заведывающий». Для Щербакова он построил фабрику из красного кирпича в английском стиле и с высокими стрельчатыми окнами. А изначально приехал внедрять «новые технологии»: специальное противопожарное оборудование. Получал Фрост 5000 рублей в год и «свои харчи» — без казенных обедов то есть. «Мы пытались как-то перевести эти пять тысяч на материальный аналог, пощупать, ну например, в коровах: сколько их можно было на эти деньги купить? Но про коров не нашли, только выяснили, что рубль был приданым для девушки, а рабочие получали по 14–15 рублей в месяц», — заключил Владимир Смирнов. По подсчетам потомков, англичанин родил здесь шестерых детей. Сначала от одной жены-англичанки, а потом, когда она умерла во время родов, от ее сестры, что приехала из Англии ухаживать за сиротами. А крестным отцом маленьких Фростов был сам Щербаков. «То есть хорошо он тут себя чувствовал, если так уверенно детей рожал», — отметил Владимир Смирнов.

Фабрика товарищества Щербакова

В конце Энн показали ту самую купель. Управляющий Фрост был протестантом, и священник долго объяснял, как в православном храме можно было крестить не в православие. Вряд ли кто-то из присутствующих воспроизведет доводы, но убеждение, что «значит, как-то можно», осталось. Бабушка, которую тут окунали в святую воду, умерла, когда Энн было 6 лет. От русского прошлого у большой семьи Энн осталось множество предметов обихода: чайнички, ложки, кольца для салфеток. А еще загадочная детская игра: Энн водит пальцем по ладошке. Это «сорока-белобока». Бабушка, которая уехала из России в 13, видимо, помнила «сороку» от какой-то из крестьянок и часто так играла с внуками, причем приговаривала только по-русски. Дети ничего не понимали, но игру любили, а сестра Энн до сих пор помнит слова странной считалочки.

Русские потом встретились Уильямсон в ее жизни медработника: одна напарница все время очень серьезно повторяла, что, не будь революции, она была бы сейчас княжной. «Я до сих пор не пойму, шутила она так или нет», — улыбается Энн.

В краеведческом музее, где собрана вся история города, а значит, и фабрики, потому что в Озерах это примерно одно и то же, Энн показали старинные, но неработающие часы. Впрочем тут же оправдались: «Вы не думайте, часы вообще-то ходят, только часовщик болеет. А сами заводить мы боимся». Это вообще-то про все Озеры, где все хорошо: старинные здания, бульвар со скамейками, разрезающий центральную дорогу, витые кованые заборчики. Вот только «часовщик» заболел, а потом даже умер...  

Управляющий фабрики Щербакова Джон Мэтью Фрост

Когда бабушка Энн Уильямсон подросла, англичанин Фрост уехал из России. Текстильная фабрика продолжала развиваться и кормить город, пережила революцию, расцвет в Советском Союзе, а вот с началом 90-х начала слабеть. «Это произошло с сотнями советских предприятий, огромными неповоротливыми махинами, которые вдруг вбросили в рынок. Многие не смогли быстро адаптироваться и закрылись. Озерская фабрика много продукции делала для оборонки, и в одночасье это стало никому не нужно. Последний удар нанесла „Икеа“, для которой в Озерах отшивали текстиль. Фирма разорвала контракт, и дальше все произошло очень быстро: деньги закончились, и фабрику выставили на аукцион», — рассказал руководитель Индустриального парка «Озеры» Алексей Вершинин. Ну а потом градообразующее предприятие купила УК «Флагман». Новый часовщик. 

 

 

 

 

«Было ясно, что дальше в этом виде предприятие существовать не может, но есть мощности, инфраструктура, газ, вода, тепло. И мы использовали западную идею индустриальных парков: предоставили компаниям площадку и полный сервис», — говорит Алексей Вершинин. И в город действительно пришли компании, инвестиции, появились новые рабочие места. И нужно сказать, что руководство фирм в провинциальных и по-доброму советских Озерах чувствует себя прекрасно: промышленники отремонтировали в городе гостиницу, у которой теперь твердые три звезды и прекрасный ресторан со старинными русскими блюдами, вроде супа Петра I, который подается в буханке хлеба. Еще в ресторане веранда с занавесками, цветами и очень много обедающих горожан. Открыли и автошколу, где уже второй год аншлаг, и 800 озерчан права получили. Еще тут есть такое советское здание кинотеатра — из тех, где меняют начинку и называют хорошим словом «ретро». Денег, чтобы восстановить кинотеатр, в городе нет, но коммерсанты из Индустриального парка "Озеры" планируют открыть торговый центр в одном из своих зданий и там же кинозал. «Мы пока сделали предпроектные работы, осталось понять, куда движется рынок, кто придет в наш торговый центр, и главное — с деньгами или без», — уточняет Алексей Вершинин. Город преображается, но директор говорит: это второстепенные признаки, и сейчас вкладывать нужно, конечно, в производственную площадку в первую очередь. Как это делал англичанин, прадедушка Энн Уильямсон.

План перспективного развития Индустриального парка ОЗЁРЫ

В правительстве Московской области для индустриальных парков уже осенью обещают принять специальный закон, по которому резиденты получат налоговые льготы. Пока территория бывшей фабрики заполнена только на 15%, и уже сейчас они платят примерно 25 млн. налогов. Лет через 5–10 предполагается заполнить всю площадку. Кто знает, какие компании сюда придут, и кто знает, не перестанет ли район быть дотационным? Пока его на 70% кормят «старшие» бюджеты, и главный налогоплательщик тут — милиция, где работает половина мужского населения.

А англичанку радушно приняли, потому что ценят историю. И она, конечно, повторяется, повторяется, а потом опять повторяется, как в той книжке Маркеса. Вот опять фабрика богатеет, опять директор тут — из местных. А управляющий — снова иностранец. Директор по развитию, зовут Петер Гербхарт, «очень предприимчивый немец». У него и семья в России, совсем как у Фроста, только поменьше, и зарплата, наверное, похожая. И Петер тоже внедряет тут «новые технологии» — западный подход к ведению бизнеса — и привлекает европейских резидентов. «Насчет повторения истории — это философский такой, конечно, вопрос, — размышляет Алексей Вершинин. — Ну... например, мой прадед был первым заслуженным учителем в Озерах, а прабабушка преподавала русский и литературу. Про них можно сказать, что они несли свет людям... Ну вот, наверное, и мы сейчас пытаемся заниматься чем-то подобным. Только это, конечно, не нужно писать».

корреспондент газеты "Московский Комсомолец" Алина Фадеева